Записки начинающего учителя

• 1 марта 2021

Ежегодно сотни молодых специалистов выпускаются из российских вузов. И только небольшая доля выпускников устраивается по специальности. Остальным же приходится переучиваться, менять сферу деятельности.

Приобретённые знания забываются, выветриваются из головы, точно минералы из почвы, исчезают, как сон под утро, будто никогда не получал их, никогда не слышал и не читал лекции преподавателей. Без тренировки полученные навыки пропадают, точно их кто-то отнял.

Что делать, чтобы не забыть то, чему учили много лет? Тренировать память, прочитывая старые лекции да листать учебники?

Нет. Отправиться на нелёгкие поиски работы по профессии – да, наконец, найти. Что я и сделал.

Окончив филологический факультет английско-немецкого отделения, я, как всякий молодой специалист, амбициозный и шибко умудрённый опытом, вынашивал честолюбивые мечты получить престижную работу переводчика или минимум – менеджера со знанием языков.

Открыл газету «Хочу работать», а там – ни одной вакансии ни переводчика, ни менеджера. Ничего, зато множество свободных мест: «Интересная работа», «Торговый представитель», «Помощник директора» с окладом в 15-18 тысяч рублей, с возможностью уехать за границу. Как здорово-то!

Так я три раза посетил собеседование в разных местах города и всегда идеально подходил для дела. После полутора месяцев поиска я, отчаявшийся и растерянный, словно актёр перед выходом на сцену, впервые купил в который раз газету вакансий. Увидев объявление о приёме на работу специалистов, знающих английский язык, невероятно обрадовался. Подпрыгнул от счастья, едва не стукнувшись головой о низкий потолок. Надел костюм, в котором защищал дипломную работу «Цезарианство и наполеонизм в пьесах Б.Шоу», белую рубашку, золотистые запонки, галстук, надушился недешёвым одеколоном.

Из двери офиса вышел молодой человек с опущенной головой.

– Не взяли что ли? – подумал я. – Куда вообще пришёл? Английский явно не для него!

Мой перевод без подготовки с листа их, конечно, устроил, и работодатель пообещал взять меня, если не найдёт никого лучше. Звонка по телефону я ждал целую неделю, подумывал, не позвонить ли самому, вдруг забыли, всякое бывает. Не позвонили, не дождался. В свежей газете «Хочу работать» не нашёл эту вакансию. Взяли уже кого-то! «Чтоб их!» – рассердился я.

Сидеть без работы – трудное испытание, ощущаешь себя ненужным, заброшенным, точно барахло. Становится тоскливо, грустно. Мой отец подбадривает:

– Без работы-то, ладно, можно сидеть, а вот без денег!..

Мои знакомые и друзья давно отучились в техникумах, колледжах да училищах и работали. Вот если бы я не отдал институту пять лет, то сейчас бы тоже зарабатывал и не чувствовал себя угнетённо. Кажется, что время испортилось и куда-то неумолимо бестолково бежит, обходя тебя стороной, и в его сито жизни вместе с водой уходит и золотая крошка. Я не подвержен депрессиям, но было неприятно. Ждал выходных, чтобы встретиться с друзьями и как-то нескучно провести время.

Я уставал не от работы, а от скуки. Как можно поистине оценить прохладную воду в жаркий день, так ощутить блаженство пусть и небольшого отдыха после работы. Я мечтал об этом.

На помощь пришла мама. Обзвонив школы двух округов, нашла несколько вакансий. Требовался учитель английского языка. Вместе с ней я пошёл на собеседование в первую по списку. Семьдесят седьмую. Учитель английского языка!

Что может быть проще, подумал я. Ладно, поработаю преподавателем, деваться пока ведь некуда. К тому же, в октябре грозит повторная медкомиссия, могут в армию забрать, а в школе хоть письмо напишут военкому, и тот, глядишь, даст отсрочку.

Как только мы пришли в приёмную директора, секретарь сразу спросила у моей мамы, в какой класс пришли записывать сыночка. Ни у меня, ни у мамы несколько секунд не нашлось слов, чтобы ответить.

– Нет, мы устраиваться на работу, – иронично улыбнувшись, ответила мама.

В кабинете сидела за компьютером директор, а за большим длинным столом – завуч.

Собеседование прошло успешно, но их останавливала моя воинская обязанность.

– Хорошо, – кивнула Елена Леонидовна (директор). – Возьмём парня.

Показалось, что выбора-то особо не находилось, они в любом случае взяли бы меня даже из-за того, что я – просто нормальный парень.

Дома отец, любя, посмеивался, мол, ещё один учитель.

– Бабка – учитель, мамка – учитель, и сын туда же! Мне некуда будет деться от учителей, заучат ведь!

Я нетерпеливо ждал дня, когда начну работать. Дождался. Половину августа я проработал на пришкольном участке с детьми. Подстригал кустарники, научился косить траву, подметал, застилал крышу рубероидом. Впервые меня называли по имени отчеству. Признаться, когда я только услышал своё имя отчество, то стало неловко – привык к простому обращению:

– Витюша, Витя, Витёк или Витька! Виктор, наконец!

А тут:

– Виктор Витальевич, что нам делать?

– Что-что? – я сначала даже не понял, к кому обращались. – А-а, сейчас спросим у Натальи Александровны.

Виктор Витальевич, как здорово, оказывается, звучало моё имя отчество.

Первая учительница, с которой я познакомился, – Наталья Александровна. Она руководила детьми и проверяла работу. В девять утра, она – несколько сонная, хмурая и молчаливая, а после девяти, когда подходили дети – оживлялась, в голосе появлялась строгость, взгляд прояснялся, движения становились уверенными. В общем: в ней будто просыпался другой человек.

Общаясь с ней, понял: работа учителя для неё являлась призванием, жизнью, а не просто способом добывания денег. Рассказала мне смешной анекдот про учителя, который не любил детей. Я заметно повеселел, а она, чуть улыбнувшись, встала повыше на ступеньку школьного крыльца и тоскливо посмотрела на опаздывающих ребят. Наталья Александровна – человек, который постоянно стремится к общению и не выносит одиночества.

Рядом важно прошла темноволосая женщина с гордо поднятой головой, учтиво поздоровалась с нами.

– Кто она? – спросил я, проводив её любопытным взглядом.

– Галина Николаевна, Заслуженный учитель России, один такой в школе, – тихо сказала Наталья Александровна. – Очень опытный и грамотный педагог!

По мере приближения сентября школа наполнялась учителями. На первый взгляд они хаотично перемещались из кабинета в кабинет. Энергично шагая по коридору, они, уйдя в свои мысли, глядели строго перед собой. Их озадаченные лица немного смущали меня. Нельзя ведь всё время носить серьёзную маску, им это удавалось. Нет, я не ходил растерянный, но казалось, что один я неважный в школе человек и делать мне нечего.

С учителями – сложно, а как будет с детьми? Сначала ребята присматривались, молчали в моём присутствии, но, к счастью, с ними быстро нашёл общий язык. За работой, отдыхом или баловством, они оживлённо обсуждали компьютерные игры, новые фильмы и мультики.

– Ребята, играли в «Devil May Cry» (очень модный слешер) и в…? – Я перечислил множество новых и крутых игр. – «Трансформеры 2» успели посмотреть в «Атриуме» или скачали из Торрента (крупнейший российский файл-обменник)?.. – Умело выдав в себе продвинутого игро и киномана, сразу заслужил их интерес. – По on-line «вынесу кого угодно», рубились в «ВОВку», «Линейку» или в «Рогнарёк». А в «Контру» с одного выстрела со «Слонобоя»!

–  Ничего себе, Виктор Витальевич! –  их ошеломлённые взгляды устремились на меня. Я почувствовал себя героем, покорившим детские сердца. Дети заработали охотней: кто энергичней застриг секаторами, кто зашуршал метлой.

Из школы вышла Галина Николаевна. В её глазах – ужас.

– Поймалась мышь, приклеилась на стекло! – проговорила она, замирая. – Она третий день грызла методички в кабинете. Мне нужен ваш мужчина, Наталья Александровна.

– Конечно, поделюсь, – кивнула она.

Под тумбочкой над доской действительно шевелилась приклеившаяся маленькая мышка. Когда я поднял стекло, мышка запищала. Галина Николаевна закричала, убежав едва ли не в конец класса:

– Очень боюсь мышей!

Бедная мышь могла только шевелить головой и кончиками розовых лапок.

– Стекло можно оставить? – спросила Галина Николаевна.

– Посмотрим…

Я взял салфетку и попробовал отсоединить мышь. Она поддалась, запищав громче. Галина Николаевна, задёргав руками, закричала:

– Не надо стекло, ну его к Богу! На полке возьмите пакет.

Стекло с мышкой угодило в пакет. Я вышел за школу к мусорному бачку. Мышь мне было жаль. Вывалив стекло на траву, нашёл крепкую палочку и аккуратно отслоил серое создание. Шерсть с левого бока осталась на стекле, появилась проплешина. Перестав пищать, она, словно калека, побежала по траве, спотыкалась и падала. Интуиция подсказала, что мышка выживет, и на душе стало хорошо.

– Живи, мышонок, да не ешь методички в кабинете, а то отравишься!

Каждый день к десяти приходил согбенный человек в сером кителе, в толстых очках, с мешком яблок. Он заходил в каждый открытый кабинет и делился яблоками. Учителей ласково называл девочками и обращался только по имени.

– Маринку не видел? – спросил у меня, встретив на пути. – Отправил её за замком для дверей, уже много времени нет.

– Нет, – отрицательно закивал я, глядя в его худое лицо и невольно замечая трясущиеся руки. – Она кто?

– Что? Громче говори.

Я покачал головой.

– Как увидишь, скажи, что я искал. Держи яблоки, только помой.

Я набил карманы яблоками, пожал его грубую тёплую руку.

Расспрашивая о нём у детей-пятиклассников, узнал, что он – бывший трудовик, который ходит в школе, разговаривает с учителями и делится яблоками и другими фруктами из дачи. Одни говорили, что ему восемьдесят лет, вторые – шестьдесят, третьи – семьдесят. Но никто, даже Наталья Александровна, не знал, сколько лет наверняка.

Оказалось: Владимир Семёнович – работник по зданию и весьма значимое лицо в школе. Несколько дней мне посчастливилось поработать с этим человеком, мастером на все руки.

– Убираться на крыше, в подвале, достелить протекающую крышу, – отправила нас завхоз на важное задание.

– Не моя функция, – недовольно ответил Владимир Семёнович. – Вы договор со мной не заключали, чтоб я на крышу лез и стелил рубероид. Кровельное дело больших денег стоит. Я не кровельщик, а работник по зданию.

Снова лезть на крышу всё-таки пришлось. Раскатывая со мной рубероид, стирая со лба пот сгибом руки в локте, Владимир Семёнович жаловался на пораненный палец.

– Болит уже три дня, – посетовал он. – Лестницу снимал в мастерской, она упала и по пальцу как саданёт! Видишь, вон, бинты отстают… – Владимир Семёнович покрутил забинтованным пальцем у меня перед носом.

– В школе средств нет, поэтому приходится много разной работы выполнять. Как-то заставили меня на валиках шкурку заменить. Прежние валики испачкались в краске, а новые покупать – кому захочется? Экономить надо. Так я уделался в краске. Потом сколько я им своих плоскогубцев давал, не вернули ведь половину. В прошлом году выделили средства на оборудования кабинетов. В зале физкультуры купили мячи, в информатику – интрактивную…

– Интерактивную доску.

– Не знаю, а мне… про мастерскую забыли.

Стоило у Семёновича спросить, мол, как его жизнь, чем живёт, о чём думает, он продолжал жаловаться, бубнить, сердиться непонятно на что и на кого.

– Как тебя зовут? – спросил он, когда закончили работать.

– Витя, – улыбнулся я.

– Ага.

Я называл его Вова или Семёныч, он меня – Витя.

Когда не находилось работы по школе, я помогал Семёнычу в мастерской и поражался, с какой ловкостью и молодецкой удалью тот работал на станках, распиливал большие бруски, менял стёкла и не отдыхал между сменой вида работы.

Кто бы мог подумать, что школа без детей очень отличалась от школы с детьми. Когда дети разных классов оккупировали коридоры и кабинеты, меня охватила необъяснимая паника. Я затаился в своём кабинете и ждал.

Звонок прозвенел, пятиклассники зашли в класс, встали и внимательно смотрели на меня. Я сначала опешил, не понял, чего ждут, может что-то случилось или я как-то выглядел неподобающе. Волосы, может, дыбом или что другое. Проверил, нормально всё. Внезапно посетило озарение, обычно учитель говорит в таком случае:

– Sit down. 

Они сели и снова выжидающе воззрились на меня. Ужас, они что всегда будут чего-то от меня ждать?

– Где план? – мысли роились у меня в голове, точно растревоженные пчёлы. Придерживая рукой общую тетрадку, для опоры, решил поделиться с ребятами своим жизненным опытом. Глубоко вздохнув, рассказал, зачем требовалось изучать английский язык, и восторженно описал, как здорово путешествовать по Америке и Англии, зная язык.

Я говорил с вдохновением, с улыбкой, – мои впечатления об Америке (по программе обмена студентами я работал в США 4 месяца) двухлетней давности всегда жили в сердце. Одни слушали меня с интересом, а вторые –  нет, разговаривали, вертелись, пускали самолётики, кидались бумажками, пересаживались с места на место, казалось, проверяли, насколько я строгий преподаватель.

Наконец, не то что одним детям меня не стало слышно, а я перестал слышать сам себя. И тогда не выдержал, крикнул:

– Ну-ка успокоились, сейчас заберу дневники!

В классе воцарилась тишина, лишь редкие шепотки её нарушали. Находились те, которые будто не замечали меня. Сколько бы ни ругался, ни забирал дневник, который часто не допросишься, хоть бери сам ройся в портфеле, им – всё равно, в них точно бес вселился.

А что делалось в элективных классах? Единственное увлечение у них – футбол. После элективов в классе – полно бумажек, фантиков от конфет, от чупа-чупсов, раздавленных чипсов и кириешек, кожуры от семечек, изрисованы парты, измазаны штрихом стулья и некоторые ученики. Оттуда я уходил охрипший и словно опустошённый. Кое-кто даже умудрялся имитировать меня в коридоре. С важным видом проходили возле меня, а потом прыскали со смеха. Кошмар! Неблагодарная работа, за вредность детей, наверное, доплачивают?!

Как-то я рассерчал на электив и наговорил детям кучу неприятных слов, заставил выбросить в урну чупа-чупсы, пачки с чипсами и кириешками, намерился поразбивать сотовые телефоны, которые по их словам, сломанные и музыка играет, когда ей хочется, превратился в жандарма. С того дня они вели себя получше, по крайне мере не хрустели, не шуршали, не пользовались телефонами.

Не всё было плохо, дети ведь разные. В некоторых я видел себя, полного энтузиазма, желания выделиться, знать больше других, владеть интересными выражениями. Работать с ними приятно, и настроение после урока – хорошее, и желание быть учителем – не отпадает.

Первое совещание в моей жизни. В большом классе информатики места были заняты учителями, разными по возрасту, комплекции. Стало не по себе, я чувствовал себя будто не в своём котле. Но ничего, когда ко мне обращались, то всегда с улыбкой, учителя видели во мне коллегу, завучи разговаривали уважительно, даже сознательно делали голос тихим, осторожным, дабы не спугнуть молодого специалиста.

Катерина Геннадиевна, завуч по УВР, пышная женщина с тёмно-красными волосами, строгим видом, но добрыми глазами. Когда я заходил в учительскую, она встречала словами:

– Здравствуй, дорогой.

Или:

– Привет, Витюша, как дети?

Мама тоже называет меня Витюшей.

Виктория Владимировна, завуч по ВР. С удовольствием отметил, что она – высокая и стройная, с миловидным выразительным лицом, и губами тонкими, алыми. Она эффектная блондинка с позолоченной чёлкой. Голос – звонкий, точно колокольчик. Признаться, она сразу вызывает симпатию и желание общаться.

Марина Ивановна, методист, лидер объединения учителей английского, норовила подшутить надо мной, показать, насколько я юн да неопытен. Но делала это с шармом, без недоброго умысла.

– Купил методичку, – похвастал я. – Теперь легче пойдёт!

– Методичка есть, думаешь, умный? – вскинув голову, рассмеялась Марина Ивановна. Глаза у неё черные, блестящие, а взгляд – испытующий.

Привыкнув, не обращал внимания, она – всегда рада помочь и подсказать, стоило прийти к ней.

Совещание закончилось, учителя по очереди приходили к директору и получали нагрузку. Оказалось, что я счастливый обладатель тридцати двух часов. В общем, как сказала Екатерина Геннадьевна, – богатый человек.

В эпицентре вихря насыщенной школьной жизни я испытывал противоречивые чувства: и радость, и страх, и счастье.

Зарплата – что? Ничто! Работа и опыт – всё! Так я успокоил себя, когда увидел цифры в корешке на зарплату. Хотя, надо подумать, как объяснить друзьям эти малые цифры. Юмор на что? Долой тоскливые мысли!

Третьего октября отмечали день учителя, выехали за город, подышали свежим воздухом. Учителя – весёлые люди! Это ещё один плюс в моей работе! Добрые поздравления со стороны коллег, учеников в день учителя – тоже приятно! Оказывается, сколько скрытых плюсов. А самое главное – чувствовать нужность и полезность. Каждый день, направляясь на работу, чувствовать, что можешь приоткрыть маленькую форточку в огромный мир знаний для пытливых, любопытных ребят.

Именно так я понимаю свою миссию на данный момент.

Автор:  Виктор Витальевич Власов, 23 года.
Окончил Московский Институт Иностранных Языков
(Омский филиал).
В настоящее время работает в СОШ № 77 г. Омска
преподавателем английского языка.